С этой точки зрения стоицизм учит приручать, а не истреблять эмоции. Стоики не призывают нас превращаться в овощи. Мой идеал современного стоического мудреца — это человек, преобразующий страх в благоразумие, боль в информацию, ошибки в инициативу, желание в действие.
Умный человек постоянно работает со своими эмоциями, чтобы исключить боль от ущерба. Достичь этого можно, уничтожая в воображении собственное имущество, чтобы потом тебя не расстроили никакие потери. Переменчивый мир уже не сможет сломить тебя.
Медицина только открывает целительные свойства поста: тот, кто постится, избегает гормональных встрясок, сопровождающих приемы пищи. Гормоны распространяют информацию по нашему телу, и когда ее слишком много, организм приходит в замешательство. Опять же, как и в случае с избытком новостей, чрезмерная информация становится вредной: вечерние выпуски новостей и сахар наносят человеку как системе...
Личная — или интеллектуальная — неспособность отличить шум от сигнала как раз и лежит в основе чрезмерного вмешательства.
Сегодня информация обрушивается на нас в переизбытке, что превратило многих уравновешенных субъектов второго типа в невротиков первого. Второй тип реагирует только на значимую информацию, а первый — главным образом на шум. Разница между двумя типами определяет разницу между шумом и сигналом. Шум — это то, что нужно пропускать мимо ушей, сигнал — то, на что следует обратить внимание.
Глагол «горячиться» придумали для таких, как он: эти люди не реагируют — они горячатся по любому поводу.
Лучший тест на хрупкость — время, потому что оно привносит большие дозы беспорядка, а природа — единственная система, на которой время поставило отметку «Неуязвимое».
Прокрастинация — послание от нашей естественной силы воли, получаемое с помощью низкой мотивации, а значит, решить проблему можно, изменив среду (или сменив профессию) так, чтобы вам не пришлось воевать с собственными побуждениями. Немногие доходят до логического вывода: прокрастинация — штука хорошая, это натуралистический механизм принятия решения на основе оценки риска.
Тут мясник преподносит индюшке сюрприз, и она вынуждена пересмотреть свои теории — именно тогда, когда уверенность в том, что мясник любит индюшку, достигла апогея и жизнь индюшки вроде бы стала спокойной и удивительно предсказуемой. Этот пример развивает метафору Бертрана Рассела. Ключевой момент: неожиданность тут — это событие, которое я называю Черным лебедем, но оно касается только индюшки,...
Вену, входившую в число мультикультурных городов наряду с Александрией, Смирной, Алеппо, Прагой, Фессалониками, Константинополем (ныне Стамбул) и Триестом, уложили в прокрустово ложе национального государства, и ее граждане оказались зажаты в тисках межпоколенческой ностальгии
Этот довод в пользу небольших государств приводит Дэвид Юм в «Истории Англии»: огромные страны соблазняет война
империи вроде Римской и Османской полагались на местные элиты, позволяя городам-государствам процветать и частично сохранять всамделишную автономию. Что существенно, такая автономия была коммерческой, а не военной, благодаря чему сохранялся мир. На деле турки оказывали вассальным государствам услугу, запрещая им участвовать в военных действиях, — это уберегало от искушения напасть на кого-нибудь...
Большая часть современной жизни — это хроническое повреждение от стресса, который можно предотвратить.
Ну а лучший способ изучить язык — это посидеть немного в иностранной тюрьме. Мой друг Чед Гарсиа улучшил свой русский, когда его вынудили оставаться на карантине в московской больнице из-за какого-то мифического заболевания. То был хитроумный медицинский шантаж: в сумрачный период после развала СССР больницы силой держали иностранцев в палатах, пока те не выплачивали кругленькую сумму, чтобы...
Далее, ошибки и их последствия — это информация; для детей боль — это единственная информация об управлении риском, так как рассуждать логически они еще не умеют.